– Как вы поняли, что пропуска фальшивые? – спрашивает детектив.

– «Гримтроп», – отвечаю я.

– Прошу прощения?

– Две буквы на пропусках поменялись местами. Ошибка в написании, – объясняю я, – причем грубая.

– Молли зорко подмечает детали, – подтверждает мистер Сноу.

– Хм… – кривит губу детектив Старк.

Мне вспоминается пес, живущий через дорогу от моей квартиры. Вот он точно так же поджимает губу, прежде чем со всей прытью броситься на ограду. Возможно, Лили тоже распознает угрозу, ведь она вновь начинает плакать и закрывает лицо руками.

– Тебя ни в чем не обвиняют, Лили, – говорю я.

– Еще не вечер, – отвечает детектив.

– Для протокола: Лили не единственная, кто прикасался к чайным тележкам этим утром, – добавляю я. – Я тоже их трогала, исправляла ряд мелких оплошностей, допущенных кухонным персоналом. На этой неделе среди них отсутствует ценный сотрудник, и я с горечью признаю наличие некоторых faux pas [8] .

Детектив встает и начинает ходить по комнате. Описав несколько кругов, она останавливается прямо передо мной:

– Значит, вы признаетесь, что трогали тележку с чаем.

– Да. – Я поднимаю правую руку. – Будучи старшей горничной, я обязана перепроверять каждую деталь на соответствие стандартам. А я никогда не уклоняюсь от обязанностей.

– Вы подметили что-нибудь странное, связанное с этой тележкой? Или с предыдущей? Что-нибудь было не в порядке?

Мгновение я размышляю.

– Вообще-то, да. Салфетка под чайником слегка сбилась в сторону, но я ее поправила.

– Боже, помоги мне! – восклицает детектив Старк и потирает свой лоб. – Я имела в виду не это.

– Прошу прощения? – отвечаю я, тоже имея в виду не это, а «клянусь Богом, я не понимаю, чего вы от меня хотите!».

– Я спрашиваю: хоть что-нибудь, связанное с чайной тележкой, – повторяет детектив, – могло бы объяснить, почему человек упал и умер?

– Нет, только если чай не был отравлен, – отвечаю я.

Рот Старк, как по команде, растягивается в ухмылке, а Лили вновь начинает рыдать.

– Мне нужно, чтобы вы пересказали в точности, о чем таком важном объявил Гримторп, – просит детектив мистера Сноу.

– Да ни о чем, – отвечает мистер Сноу. – Он не успел сказать ничего особенного, а просто… просто…

– Умер, – продолжаю я за него. – Следует называть вещи своими именами. Мистер Гримторп умер до того, как сделал объявление.

Детектив Старк смотрит на мистера Сноу.

– А вы, как тот, кто организовывал мероприятие Гримторпа, неужели не знаете, что он планировал?

– Боюсь, что нет, – вздыхает мистер Сноу.

– Просмотрите тезисные карточки, – предлагаю я.

– Тезисные карточки? – повторяет детектив Старк точь-в-точь как дрессированный попугай.

– Они были у него в руках, когда он вышел на сцену. Он оставил их на трибуне.

– Правда? – Старк скрещивает руки на груди.

Я гадаю, является ли вопрос риторическим, или в этот раз детектив на самом деле ждет от меня ответа, и на всякий случай выбираю первый вариант.

Последовавший вздох детектива Старк моя бабушка обозначила бы как «чрезмерно драматичный».

– Карточек мы на трибуне не нашли, – говорит она, – их не было ни там, ни где-либо в комнате. – Она поворачивается к Лили. – Вы должны начать говорить. И немедленно. И еще вы должны пойти со мной в чайную и показать, что там произошло. Это ясно?

– Детектив, – говорю я, вставая между ней и моей расстроенной горничной, – в настоящую минуту Лили не способна поддерживать разговор. В прошлом у меня случалось подобное. Я замыкалась, когда люди общались со мной в незаслуженно грубой манере. Я понимаю, дело не терпит отлагательств, и, так как мой речевой аппарат отлично функционирует – по крайней мере пока, – я вызываюсь сопроводить вас в чайную и рассказать о событиях этого утра.

– Не-а. Ни за что, – отвечает детектив.

– Так, подождите-ка, – вступает мистер Сноу. – Молли была рядом с Лили. Она видела все. Вдобавок она только что обнаружила упущенную деталь на месте трагедии, которую проглядели вы и ваши офицеры. Молли может оказаться полезнее, чем вы думаете.

– Я зорко подмечаю детали, – напоминаю я.

– И пропускаете столько же, сколько находите, – добавляет Старк.

Когда нечего сказать, лучше помалкивать, как-то раз заметила бабушка. И по этой причине я вскидываю подбородок, расправляю плечи и запираю рот на замок. Однако вскоре тишина становится оглушительной. Детектив несколько раз вздыхает в своей фирменной драматической манере.

И говорит:

– Пойдемте, Молли. Не будем тратить время зря.

Глава 5

Ранее

Вы когда-нибудь думали, каково было бы вернуться туда, где протекало ваше детство, и увидеть все заново, но уже взрослым взглядом? Будет ли все выглядеть так же, как в детстве? Или вы поймете, что мир уменьшился, точно отражение в зеркале заднего вида, но уменьшился не потому, что стал другим, а потому, что вы не остались прежними?

В моих мыслях грохочут с механическим лязгом черные кованые ворота, захлопываясь за моей спиной.

– Дорогу осилит идущий. По-другому в этой жизни ничего не добиться, – говорит бабушка и кладет свою теплую руку мне на спину, подталкивая идти по обсаженной розовыми кустами тропинке к поместью Гримторпов.

– Это точно не какой-нибудь музей?

– Это частная резиденция, моя дорогая, – говорит бабушка. – Хотя я с трудом назвала бы ее чьим-либо домом.

– Почему?

– Скоро сама поймешь.

По пути я протягиваю руку и прикасаюсь к мягким атласным лепесткам великолепных кроваво-красных роз.

– Осторожно, – говорит бабушка. – Всегда бойся шипов.

И я убираю руку, чтобы снова взять ею бабушкину.

– В поместье есть другие горничные и работники? – спрашиваю я на полпути.

– Уже нет. Большинство их были… уволены. Остались садовник и охранник, последний сидит в сторожевой башне у ворот. Внутрь самого дома, хоть он и огромен, не пускают почти никого. Теперь я чуть ли не единственная, кому это дозволено.

– Чуть ли не единственная?

– Дело в том, что в поместье не бывает многолюдных сборищ. Гримторпы держатся особняком.

– Лучше и быть не может, – говорю я.

– Скоро ты познакомишься с миссис Гримторп, ее нужно слушаться беспрекословно. А вот мужа ее, мистера Гримторпа, почти не видать… за исключением тех случаев, когда он все-таки напоминает о себе.

Меня охватывает жуткая дрожь, когда я представляю зловещий туман, привидение, полуневидимку.

– Он призрак?

– В некотором смысле, – усмехается бабушка. – Он писатель, который по большей части сидит взаперти в своем кабинете. Миссис Гримторп убеждена, что его скверный характер – признак творческого гения и что ее муж выше нас, простых людей. Поэтому и ему, и ей мы должны угождать без лишних вопросов. Что бы ты ни делала, Молли, не вмешивайся в его творческий процесс. Советую держаться от него подальше, так как этот человек сравним с троллем, чья меланхолия в мгновение ока сменяется дьявольской злобой.

В моем воображении рисуется новый образ этого человека: он толст, волосат, сгорблен и живет под мостом, плотоядно глядя красными глазами-бусинками.

– А миссис Гримторп? – с надеждой спрашиваю я. – У нее есть дети?

– Нет, она посвятила свою жизнь уходу за мужем и защите его доброго имени.

– Но детей она хотя бы любит?

– Очень сомневаюсь, – отвечает бабушка, – и вскоре мы выясним это наверняка.

Мы одолели длинную извилистую тропу и теперь стоим перед огромной входной дверью с грозно выглядящим латунным молотком в форме головы разъяренного льва.

– Ну, вперед! – говорит бабушка, а я своей крошечной ладошкой беру тяжелый молоток и дважды ударяю по твердой деревянной поверхности.

За дверью слышен стук каблуков, проворачивается дверная ручка. Я юркаю в безопасное место под руку бабушки.

Дверь распахивается со скрипом, являя нам женщину примерно бабушкиного возраста и роста, с вытянутым лицом и тонкими неулыбчивыми губами.