Я ощущаю головокружение, и мое сердце ускоряет ход.

– Вы только посмотрите, – продолжает Анджела и наводит курсор на объявление о продаже перьевой ручки и открытки.

«Эта пара может стать вашей! – гласит подпись. – Продается перо Джей Ди Гримторпа и его скандальная любовная записка для его же личного секретаря!»

– Боже мой… – качает головой мистер Престон. – Вот сюда нажми.

Анджела кликом увеличивает фотографии.

Я изучаю черно-золотую ручку с элегантным коническим пером.

– Ручка мистера Гримторпа. – В этом я уверена. – Она была в пропавшей коробке.

– Это я на старости лет стал плохо видеть или записку действительно не разобрать? – спрашивает мистер Престон.

– Продавец намеренно размыл изображение, – объясняет Анджела. – Так покупателю достанется «эксклюзивная информация».

– Открытка точно из запасов «Ридженси гранд», – указывает мистер Престон на нечеткий, но вполне узнаваемый логотип.

– Да чтоб я сдохла! Вы правы, – произносит Анджела.

– Но продавец не прав насчет записки, – отмечаю я, – мистер Гримторп ее не писал. Это был мистер Сноу, он сам это признал.

– Ясное дело, – кивает Анджела. – Название сайта прямо в десятку, многие продавцы – те еще стервятники. Что угодно набрехают, лишь бы заработать.

– Сколько продавец просит за ручку и записку? – интересуется мистер Престон.

– Пятьсот долларов плюс оплата экспресс-доставки и упаковки.

– И кто же захочет потратиться на такую ерунду?

– Да много кто. И не только коллекционеры. Авторы подкастов и журналисты тоже за такое подерутся. Вот, смотрите.

Она кликает на фотографию черного блокнота «молескин» с монограммой ДДГ, и мы видим снимок того же раскрытого блокнота, страницы которого испещрены нечитаемыми каракулями.

– Здесь написано, что блокнот принадлежал Джей Ди Гримторпу, но не думаю, что так и есть, – сомневается Анджела.

– О, так и есть, – подтверждаю я, – это точно его блокнот. – Мой глаз замечает еще одну позицию, и я прошу: – Прокрути вверх, пожалуйста.

Анджела кликает на проданный товар с описанием: «Последние слова Джей Ди Гримторпа! Ознакомьтесь раньше всех с речью, которую так и не услышал мир!»

Мое сердце начинает колотиться, едва приходит осознание.

– Это тезисные карточки, которые исчезли с трибуны. Снимок размыт, но это точно они!

– Тогда все ясно. Это внутреннее дело отеля, – приходит к выводу мистер Престон. – Продавец либо сам работает здесь, либо находится в сговоре с кем-то из служащих.

Анджела кивает, гримасничая:

– Теперь ты понимаешь, Молли?

Наши худшие опасения только что подтвердились.

– В отеле работает вор, – киваю я. – И он, возможно, еще и… – Я запинаюсь, потому что не хочу произнести это вслух.

– Хладнокровный убийца, – заканчивает за меня Анджела. – И еще кое-что, Молли, но я обязана тебя предупредить: это шок.

Я стискиваю кулаки на стойке бара. Не знаю, сколько еще смогу выдержать. Барный стул, на котором я сижу, раскачивается из стороны в сторону.

Анджела прокручивает список до конца, до единственной пока не проданной позиции, связанной с Гримторпом. В описании говорится про его новую книгу, «одну из последних подписанных лично автором!», выставленную «всего за каких-то 100 долларов!».

– Приготовься. – И Анджела нажимает на фотографию раскрытого титульного листа с подписью Джей Ди Гримторпа.

Дорогой Лили.

С сердечными пожеланиями,

спасибо за чтение.

За этим следует его подпись, та же самая, что и в моем экземпляре, да и во всех подписанных экземплярах Гримторпа, которые мне встречались. Буквы шаткие и выведены нетвердой рукой, столь же дико непредсказуемы, что и человек, стоящий за ними, и это, вне всяких сомнений, подлинный автограф Гримторпа.

Теперь Анджела смотрит не на экран, а на меня – с выражением, которое я отыскиваю в своем воображаемом каталоге эмоций. Выражение лица мистера Престона – точно такое же, как ксерокопия. Раньше я путала этот взгляд с тоской, но теперь мне известно название этого крайне болезненного замешательства, испытываемого по отношению не к себе, а к другому. Оно называется «жалость».

– Пожалуйста, – чуть не плачу я, – умоляю, скажите мне, что Лили – не Мрачный Жнец. Я не верю. Этого не может быть!

– Молли, мы не будем спешить с выводами, – говорит мистер Престон. – Возможно, этому есть разумное объяснение.

– Он прав, – кивает Анджела, – есть презумпция невиновности и все такое. Пока еще мы ничего не знаем наверняка. Пока.

– К тому же во время той странной истории с мистером Блэком Лили у нас еще не работала, – вспоминает мистер Престон, – и она не могла знать, что тот человек перед смертью пил скотч.

– Нет, она знала, – говорю я. – Потому что я ей рассказала. Я обучала ее, мы вместе часами прибирали номера. И рассказала ей о том дне, когда мистер Блэк выпил весь скотч из своего мини-бара, оставив после себя одни пустые бутылки. Я рассказала, как приняла его за потерявшего сознание в своей постели, хотя он был мертв. И я рассказала, как после этого все тыкали в меня пальцем. «Горничной не повредит излишняя осторожность». Так я хотела ее предостеречь.

Анджела и мистер Престон обмениваются обеспокоенными взглядами. Мне от этого не становится лучше.

Я не признаюсь, что в моей голове вновь и вновь звучит шепот Лили, повторяя то, что я уже знаю: «Всегда вини горничную».

Глава 19

Ранее

Вот и все. Я сделала это. Я оставила небольшой подарок загадочному человеку в сторожевой башне, чтобы отблагодарить его за помощь мне и моей бабушке. Мне приятно от этой мысли, хотя что-то во мне жаждет разузнать, почему этот человек был так щедр к нам. Может быть, завтра утром я спрошу об этом бабушку и она расскажет, что еще о нем знает.

Я возвращаюсь обратно, открываю тяжелую входную дверь и, проскользнув внутрь, тихо запираю ее за собой. Мне удалось уйти и вернуться так незаметно, что ни бабушка, ни миссис Гримторп ничего не заметили.

Я вытираю подошвы своих туфель и ставлю их на правильное место в холле. Вдруг я слышу голоса, доносящиеся из гостиной. На мгновение мне кажется, что я ослышалась, ведь один из голосов мужской.

На цыпочках следую по коридору в гостиную, ее французские двери распахнуты. Внутри стоит бабушка за чайной тележкой, которую она приготовила для меня. А с другой стороны тележки стоит мистер Гримторп. Я впервые вижу его вне рабочего кабинета, и это само по себе шок, не говоря уже о том, что он находится на первом этаже и тихим голосом разговаривает с бабушкой в гостиной. Похоже, он все-таки последовал моему совету и пришел разыскать ее сам. Но что-то в том, что я вижу перед собой, выглядит странно. И я решаю немного понаблюдать, не сообщая о себе и оставаясь вне поля их зрения.

Я прижимаюсь к стене темного коридора, внимательнее изучая лицо бабушки. Во всей ее позе какая-то необычность: она словно застыла, сжав ручку чайной тележки, а ее лицо и костяшки пальцев побелели.

– Ты оставила меня в трудную минуту. Ну что за негодяйка? – спрашивает мистер Гримторп.

Его голос звучит ровно и размеренно, но есть в нем что-то такое, от чего сводит желудок.

– Мистер Гримторп, я не делала ничего подобного, – говорит бабушка. – Моя работа заключалась в том, чтобы помочь вам справиться с худшими симптомами абстиненции. Но когда вы… когда вы…

– Когда я – что? – спрашивает мистер Гримторп, и последнее слово звучит громче остальных.

– У меня много дел сегодня, сэр. Миссис Гримторп дала мне множество поручений. Мне правда нужно идти.

– Ты на стороне моей жены, а не на моей? В этом все дело? Моя супруга приказала тебе держаться от меня подальше? Ты пожаловалась ей на меня?

– Сэр, я и ваша жена условились, что после вашего выздоровления мои обязанности ограничиваются уборкой. И готовкой. Не более того.